Плясанье, подобно всем произведениям вкуса, первоначально происшедшее от естественного побуждения, наконец, мало-помалу возведено до степени изящного искусства. Повсюду веселость бывает главною причиною онаго. Едва ли на всем земном шаре существует народ, который не имел бы своих веселых плясок. Искусственное танцеванье не сходствует с натуральною пляскою тем, что оно располагается по изобретенным правилам, с намерением разнообразными движениями тела доставить удовольствие.

    Известно, что нет ни одной страсти, почти ни одного морального чувства, которых не можно было бы явственно и сильно выразить позитурою тела и движением членов; следственно, танцеванье столько же удобно есть к усовершенствованию в своем роде, касательно моральной и страстной выразительности, сколько язык слов и язык музыки. Но не всякая страстная речь есть стихотворение, и не всякое посредством звуков изъявление страсти есть пение; равным образом не всякому, посредством шагов и телодвижений, изъявлению внутреннего чувства принадлежит название танца. Итак, прежде всего посмотрим, в каком случае шаги составляют танец. Речь, заключающая в себе единство содержания и состоящая из слов, расположенных по размеру, есть стихотворение; звуки, измеренные, расположенные в известном порядке соответственно главному тону, становятся пением; подобным образом размеренные шаги и телодвижения, приведенные к единству соответственно главному характеру, составляют танец.

    Итак, при каждом танце надлежит наблюдать, во-первых, меру (rythmus), во-вторых, отличительное выражение или характер. Мера сама по себе, без всякого стороннего пособия, может сообщить движению не только некоторую приятность, но даже и выразительность, понятную для внутреннего чувства. Таким образом, живое тело удобно [для] движений, которые посредством такта и меры доставляют удовольствие и в то же время отчасти выражают быстроту, важность, ловкость, величие и проч. Чтобы усилить действие таковых движений, надобно соединить их с музыкою, коей такт и мера одинаковы с тактом и мерою упомянутых движений <„.>. Это необходимо в танцевании: даже и те народы, которых вкус еще не очистился, обыкновенно соединяют пляску с музыкою. Прибавим теперь, что взгляды, ужимки, позитура и телодвижения дают способы выражать всякое чувство, и мы увидим ясно, что танцеванье может сделаться таким произведением вкуса, которое у всякого другого оспорит преимущество в силе эстетической. Всякое расположение, души всякой нрав и всякая страсть могут быть выражены весьма значительно и сильно посредством танцеванья. Танец, равно как и песня, перед другими произведениями искусства имеет еще и то преимущество, что он не только действует на зрителей посредством живого изображения, но что над душою самого исполнителя имеет гораздо большую силу, нежели какое-либо другое произведение искусства, на которое мы смотрим или которое слушаем с удовольствием. Песня, которую сам я пою, действует на меня гораздо более, нежели та, которую я только слушаю: равным образом танец производит величайшее действие в том человеке, который танцует. Ни в каком искусстве не приметно столь очевидной и сильной власти, как в танцеваньи над танцующими. Известно, что некоторые люди затанцевались до смерти: так велико было желание наслаждаться теми ощущениями, которые получаются от танцеванья!

    Из того следует, что посредством танцевального искусства можно сделать очень много, если только ум и вкус будут располагать оным. Почти вообще привыкли танцеванье почитать обыкновенною забавою, никакой особенной важности в себе незаключающею, и ставить его наряду со множеством увеселительных, но бесполезных игрушек; итак, неудивительно, что не одному читателю покажется странным или даже нелепым намерение наше говорить здесь о танцах как о важном деле; но мы должны сказать решительно, что хотя все изящные искусства многими почитаются за ничтожную праздных людей забаву, однако ж они чрез то нимало не теряют своего достоинства.<...>

    Вообще разделить можно танцы на два рода: на танцы веселящихся о беседе и на театральные. Первые изобретены для занятия людей, собравшихся весело провести несколько досужного времени; и для того они должны быть приятны и легки, чтобы всякий мог удобно им научиться. Танцы другого рода заключают в себе гораздо более искусства и, следственно, труднее первых; они исключительно принадлежат одним танцовщикам и составляют главное их упражнение.<...>

    Театральные танцы представляются для всей публики танцовщиками, посвятившими себя сему искусству. Их вообще разделяют на четыре класса: первый и самый низший называется гротеск. Характер его состоит в бесчинстве и нелепых странностях. В нем показываются необычайные скачки, дурацкие телодвижения, увеселения и забавы людей последнего разбора. Тут не надобно спрашивать ни об изящном вкусе, ни о точной соответственности в тактах между пляскою и музыкою. Сей танец требует особенно силы и напряжения.

    Ко второму классу принадлежат танцы комические. В них находится уже менее странностей, а более изображаются нравы, увеселения и любовные шалости простого народа. Движения и скачки быстрые, живые и резвые, однако ж они гораздо пристойнее прежних. Достоинство сих танцев состоит в живости, быстроте и резвости.

    В третьем классе заключаются танцы, называемые на техническом языке полухарактерами (demi-caracteres). Содержанием их бывает происшествие, взятое из общежития, или комический театральный характер, или любовная история, в которой действуют люди среднего состояния. Здесь требуется еще более пристойности, приятных телодвижений и поступков, располагаемых по правилам хорошего вкуса.

    К четвертому классу относятся танцы важные, в которых действуют лица трагические. Иногда состоят они в соло-танце, изображающем один какой-либо важный характер, а иногда в целом действии. Здесь потребны все пособия искусства, служащие к выражению чувств благородных и возвышенных. Такой величественный танец, представляющий определенное действие, называется балетом.

    Каждый из сих четырех классов театрального танцевания может быть разделен на два рода. В одних изображаются только нравы и характеры; в других содержится полное действие с завязкою и развязкою. В первом случае разные явления не имеют никакой связи между собой; довольно, ежели характеры в них хорошо выдержаны; впрочем, балетмейстер может по своему произволу выводить на сцену лиц более или менее, наблюдая только выгоду перемены и разнообразия. Но во втором случае, при расположении действия, он непременно должен руководствоваться точно теми правилами, какие предписаны для драматического стихотворца; а от танцовщиков требуется искусной игры пантомимической, чтобы действие представлено было как возможно вразумительное. Оттого сии танцы в особенности называются пантомимическими.

    Пантомимические танцы важного содержания за несколько лет перед сим введены в употребление известным Новерром, который до того еще времени издал свои «Письма о танцевании», где весьма основательно предложил теорию сего искусства. Балетмейстеры непременно должны читать как письма сии, так и другие сочинения, написанные Новерром о пантомимических балетах, данных им в Вене.

    Театральные танцы представляются иногда в самой драме, очень редко между актами, а чаще по окончании оной; все сие относится единственно к опере, с другими же драматическими сочинениями танцы не имеют никакой связи.

Т. [А.Тургенев]